Воевода России ч.2
(ч.1 http://prarussia.mirtesen.ru/blog/43383012806/Voevoda-Rossii-ch.1)
Приближалась пора трудная, наступали годы, в которые так плохо было на Руси, как, может, никогда не было, - ни прежде ни после.
Тем было плохо, что извратился народ в царствование Иоанна Грозного, а за время самозванцев - того сильнее.
Прежде хоть вера стояла неколебимо, хоть о душе помнили, а тут пошло клятвопреступление, измены, а разные бедствия, как голод, повальные болезни, еще хуже портили народ. И в эти дни внутренней неурядицы пришли на Русь злые вороги - поляки. Были они хуже татар. Те позволяли веровать во Христа по-православному, а эти замышляли водворить в русской земле свою католическую веру. Так было темно, что и сказать нельзя.
Но Русь в эти страшные дни отстоял преподобный Сергий Радонежский. Не даром сказано про него: «Время общественных бедствий есть его время». Он отмолил пред Богом грехи России, из его лавры раздался клич звавший Русь на последний бой, и по голосу лавры русская земля, сознав свои грехи, учредила всенародное покаяние, и тогда уже преподобный повелел Минину идти на освобождение Москвы...
Уже знамения и пророчества с ясностью поразительною предрекли страшные кары, которые одна за другою обрушились на преступную землю.
Царь Феодор Иоаннович умер бездетным. Несколько раз престол переходил из рук в руки, и, наконец, Москва осталась без царя. Наступило междуцарствие, смутное время на Руси.
Один самозванец за другим увлекал народ; забывалась святость присяги; страшная междусобица раздирала землю, и, к довершению всех бед, поляки вошли в русские пределы, разоряя области.
Но и сами поляки не могли превзойти в злодействах русских. Падение нравов, забвение Бога, клятвопреступление, измена, предательство, лютость свирепствовали со страшною силой.
Окаменели сердца, омрачились умы. Храмы разорялись. Скот и псы жили в алтарях. Граждане, уступая селения диким зверям, скрывались в пещеры, болота; но злодеи, покинув звероловство, с чуткими собаками охотились на людей. Голодные грызли друг друга, питались человечьим мясом, матери душили детей. Ночи освещались заревом пожаров, потому что грабители жгли все, чего не могли унести: домы и скирды хлеба.
Русь превращалась в необитаемую пустыню.
А между тем в Москве избрали на престол царей православных королевича польского Владислава и отворили полякам Кремль.
Лишь доблестный патриарх Гермоген, несокрушимая опора православия, один возвышал голос против избрания иноверца и врага Руси.
Темна, непроглядна казалась судьба земли Русской, кровавым всходом взошли все беззакония, сотворенные с кромешных дней Грозного.
Опасность для Руси, растерзанной смутой, была невыразимая.
Умирала не внешняя только сила государства, - потухал главный светоч его, гибло православие, вдохнувшее дух жизни в народ, поникала к земле верховная русская сила.
Истина звучала в скорби патриарха Иова, который от насилия самозванцева в первые еще дни смуты вынужденно слагая перед иконою Владимирскою знаки архипастырского сана, воскликнул: «Ныне ересь торжествует! Владычице, спаси православие молитвами к Сыну Твоему!»
С запада шла темная, неизбытная туча: в лице Владислава надвигалась на правоверную землю римская ересь.
Свет погасал.
И вот, в тот час, когда все казалось погибшим, когда не осталось уже никакой надежды, воздвигся Сергий.
Один инок троицкий горько оплакивал на молитве судьбу православия, и ему был голос: «Кто ты, который так думаешь, что не быть на Руси православию, и хочешь испытать судьбы Божии? А того не знаешь, что за вас молит Бога ваш преподобный Сергий чудодействующий, и будет православие на Руси попрежнему».
Чудесным образом оборонил Сергий свой дом от осады ляхов в начале смутных дней, чтоб в час крайней государственной опасности, в час конечного изнеможения от смуты сделать его опорою всей русской земли.
У раки Сергиевой судил Промысл очиститься, возродиться и укрепиться Руси на новую жизнь, подвигом и молением радонежского чудотворца.
Монастырь привлекал врагов церковными своими сокровищами, а также и положением, потому что мимо него пролегал путь от Москвы на сильные северные и восточные города.
Мятежные полчища ляхов и русских изменников, всего до 30.000, с мужественными воеводами Лисовским и Сапегою, подошли к Троицкому монастырю 25 сентября 1608 года, в день памяти преподобного Сергия.
В монастыре всех защитников было до 2500. Стены и башни были кое-как укреплены, но не прочны. Ляхи послали грозное предложение о сдаче. Им ответили: «Надежда наша и упование - Пресвятая Живоначальная Троица. Стена и покров наш - Пренепорочная Владычица наша Богородица и Приснодева Мария; помощники наши и молитвенники о нас к Богу - преподобные отцы наши Сергий и Никон. Да будет известно вашему темному царству, что напрасно вы прельщаете стадо Христово: и десятилетнее отроча въ Троицкомъ монастыре смеется вашему безумному совету».
Так началась эта безпримерная осада монастыря, обороняемого силою преподобного Сергия.
23 октября, после утрени, явился он иноку Иринарху, уведомляя о приступе и наказывая не страшиться; в ободрение своих преподобный прошел по стенам, кропя их святою водою. Ночью последовало нападение. Враги, думавшие застигнуть монастырь врасплох, встретили нечаянный отпоръ и понесли поражение.
Вскоре узнали, что под монастырь ведется подкоп. Среди общего уныния настоятель видел преподобного Сергия, молящегося пред храмовою иконою Святой Троицы, и слышал от него слова утешения.
8 ноября, в день архистратига Михаила, за вечернею, ядро ударило в южные железные двери Троицкаго собора, пробило их и оставило след на иконе святителя Николая. Народ пришел в ужас: пение замедлялось от плача. Но тут же архимандриту предсталъ архангелъ Михаил с сияющим лицом, со скипетром в руках и грозною вестью: «Вскоре всесильный Бог воздаст вам отомщение». Вечером снова было явление преподобного Серия, а ночью видели его ходящим по монастырю и зовущим братию в церковь, где молился другой загробный молитвенник, святитель Серапион.
Заутра началась упорная битва, длившаяся с рассвета до вечера. Воины монастырские захватили вражьи туры, восемь больших пушек, много мелкого оружия, пуль и пороху, сожгли и истребили укрепления и прогнали Сапегу в его таборы. Колокольным звоном до полуночи торжествовали победу. Радостная весть быстро разнеслась повсюду и ободрила россиян.
Однажды, когда осажденные почти потеряли надежду избавления и скорбели, что нельзя послать в Москву к царю Василию с вестью и за помощью, преподобный, явившись снова, сказал: «Для чего скорбеть? Я послал от себя в Москву, в дом Пресвятыя Богородицы и ко всем московским чудотворцам - совершить молебствие - трех учеников моих: Михея, Варфоломея и Наума, в третьем часу ночи. И враги ваши их видели. Выдьте из оград и скажите врагам: видели вы старцев? Для чего не поймали их? Вот, будет от них на вас великая победа, и в Москве всему городу весть от них будет».
Из показаний стража, из переговоров с осаждающими, особенно же из допроса пленников открылось, что осаждающие в ту ночь видели и преследовали трех старцев, едущих на худых конях, но не могли догнать их.
То же видение подтвердилось и еще.
В этот день в Москве, находившейся в осаде, многие видели идущего в город седовласого старца, а за ним двенадцать возов, наполненных печеным хлебомъ. «Кто вы? - спрашивали их жители - как прошли сквозь такое множество войска?» Старцы ответили: «Мы все из дома Пресвятой и Живоначальной Троицы».
И когда спросили: «Как стоит дом Пресвятыя Троицы?» - отвечали: «Не предаст Господь имени Своего в поношение языкам; только сами, братия, не колеблетесь прилогами земными».
Слух о прибытии из обители Сергиевой не только привлек множество народа к Богоявленскому монастырю, как ее подворью, но и от царя Василия прислано было спросить троицкого келаря Авраамия, находившегося в Москве, для чего он не представил царю прибывших. Но на подворье никто не видал их. Оставалось заключить, что то было видение. Оно, действительно, сказалось чудесным обилием хлеба на подворье, сверх ожидания.
Москва бедствовала без хлеба. Ни увещания патриарха Гермогена, ни повеления царя Василия не могли заставить купцов, которые скупили и держали громадные запасы зерна, понизить цены. Тогда келарь троицкий Авраамий Палицын задумал искусственным образом сбить их. Он из запасов подворья выпустил в продажу по дешевой цене большое его количество.
Авраамий решился на такой шаг не без боязни, что все запасы выйдут, но молитвами преподобного, запасы не истощались.
А в монастыре с 17 ноября началась новая беда - цынга, уносившая в день по 10, потом до 50 и, наконец, до 100 человек. Страшный смрад стоял в воздухе. Некому было хоронить умерших.
В марте, когда враги стали спокойнее, воины предались невоздержанию и не с прежнею бодростью ходили на брань.
Тут явился Сергий и сказал: «Что вы трепещете! Если и никто из вас не останется в живых, Господь не предаст святого места сего. Не будет услышано во вразех, яко пленихом обитель Пресвятыя Троицы. Господь место cиe имени ради Своего без оружия избавит».
«Так, в заботах о людях своих, Сергий премудро ободрял и охранял подвизающихся за веру и отечество, исправлял маловерных, врачевал болящих, устрашал врагов своими явлениями, учащал чудеса свои, чтоб, при умножении опасности, не изнемогла надежда спасения, и всех иноков поучал таким поучением, которое и ныне должно еще звучать в ушах наших».
Действия преподобного Сергия видны были и полякам.
Казак Иван Рязанцев, пришедший из неприятельского лагеря в осаждаемый монастырь, под присягой рассказал старцам, что поляки видели ночью двух иноков в схиме, в образе преподобных Сергия и Никона, обходивших монастырскую ограду с внешней стороны. Один из них держал в руках кадило и крест, а другой, следующий за ним, окроплял святою водою стены обители при пении: «Спаси, Господи, люди Твоя!» Пули и ядра неприятельские, направляемые в это время к стенам обители, возвращались обратно к осаждающим и поражали их, не причиняя ни малейшего вреда осаждаемым.
8 мая построен был обыденный придел, и с 9 мая, - Николина дня, - цынга стала ослабевать.
28 июня замечено было у враговъ движение. Иноки кипятили смолу, серу, таскали известь и камни на ограду, и все стали на стене - и мужчины и женщины.
С полночи неприятель повел жестокий приступ всей своей силы. Открыли пальбу из пушек, пустили в ход стенобитные орудия, по лестницам лезли на стены, но везде были отбиты. Пока одни боролись, другие в храмах молились. С часа ночи до часа дня продолжался приступ и окончился позорным отступлением врагов, потерявших свои орудия и множество людей. В этот последний приступ «в обители чудотворца более 200 не бяше».
18 октября поляки были побиты пришедшим извне русским полутысячным отрядом, и лагерь их сожжен. Наконец, 12 января 1610 года, Сапега обратился в бегство после безплодной 15-ти месячной осады.
Осада Троицко-Сергиевой лавры и чудесная оборона ее вышними силами принадлежит к основным, святейшим воспоминаниям святорусской летописи.
Так сбылось пророчество Иоанна юродивого: «Ляхов Святая Троица силою Своею прогонит». Так оборонил преподобный Сергий свой дом, и оправдалось над ним обетование Царицы Небесной: «Неотступна буду от места сего и буду покрывать его», - и не было посрамлено святилище земли русской. Здесь особенно ясно предстало живое дело, неумирающая любовь и великие чудотворения Сергиевы.
А на Москве совершился подвиг патриарха Гермогена.
Окруженный врагами, дерзостью поляков, изменою своих, он в это время явился необоримым столпом православия и образом русской крепкой ревности.
Видя в лице Владислава врага веры, он отказался признавать его избрание и разрешил народ от присяги. Чувствуя, что не до конца отрекся от родной земли русский народ, он рассылал грамоты, призывавшие к ополчению, и пламенными мольбами успел поднять многие города.
Жестоко и безчинно обращались с патрархом злодеи и, наконец, заточили в Чудове. Там, одинокий, среди скорбных ужасов настоящего, среди памятников прошлой русской славы, в священной ограде Кремля архипастырь сиял добродетелью, как лучезарное светило, готовое угаснуть, но воскресившее уже животворными лучами своими народ на новое бытие.
Грозными прещениями обступали злодеи Гермогена, чтоб отменил он восстание городов. А он все твердил: «Благославляю достойных вождей христианских утолить печаль отечества и Церкви».
- Повели разойтись воеводам! - кричали они - ты дал им оружие в руки, ты можешь и смирить их.
А его слово было одно:
- Пусть удалятся ляхи.
Они грозили ему злою смертью, а он, указывая на небо, восклицал: «Боюся Единаго, там живущаго!»
Пленник из тесной тюрьмы своей он сообщался с паствою, слышал звуки битв за свободу, слал борцам благословенье. Пребыв верным до конца, ненавистью вражьею Гермоген заморен голодом. Он отошел 17 февраля 1612 года.
Он положил душу свою о людях своих и непорочною разрешительною жертвою отошел к вечным селениям печаловаться за Русскую землю.
В московском Успенском соборе, у подножия плащаницы, стоит смиренная, но великая в благодарных сердцах русских гробница.
В ней, под сенью святыни, почивает нетленное тело Гермогена, последнего священномученика, патриарха московского и всея Pycи, в смутное время отстоявшего на Москве православие.
Освободившись от осады, монастырь Троицкий послужил земле Русской. Имя его настоятеля, архимандрита Дионисия, неотступно заботившегося о всех несчастных, навсегда осталось в русской летописи.
Обитель предлагала всем нуждающимся одежду, кров, пищу и врачевание.
Братия и слуги монастырские служили слабым, в монастырских слободах были устроены странноприимные дома и больницы. По окружным лесам и дорогам рассылали людей собирать изнемогающих от ран и мучений и погребать умерших. По всем сторонам из монастыря разносили больным и раненым платье и деньги. Дионисий убедил иноковъ отказаться от ржаной муки и довольствоваться овсяными лепешками и хлебом, чтоб все шло на нуждающихся. Эта деятельность обители Сергиевой продолжалась полтора года - все время, пока Москва была в осаде.
Когда все запасы уже истощились и оставался один небольшой сусечец, из которого ежедневно брали муку, находившийся при этом деле архимандрит Пимен заметил, что сусечец, истощаясь, наполняется вновь. Он сказал о том ключарю Ивану Наседкину, и оба в продолжение нескольких дней замечали то же.
Это чудо было записано при царе Алексее Михаиловиче не только со слов келаря Ивана, но некоторые выражения в описании им непосредственно исправлены.
Благодетельствуя народу, монастырь Троицкий продолжал также дело Гермогена.
Одна за другою расходились грамоты Дионисия, призывавшие народ к святому подвигу:
«Вспомните истинную православную христианскую веру, возложите упование на силу креста Господня и покажите подвиг свой, чтоб быть всем православным христианам в соединении и стать сообща против предателей христианских. Сами видите конечную от них погибель всем христианам, видите, какое разоренье учинили они в Московском государстве: где святые Божии церкви и Божии образы? где иноки, сединами цветущие, инокини, добродетелями украшенные? Не все ли до конца разорено и обругано злым поруганием? Не пощажены ни старцы ни младенцы грудные. Помяните и смилуйтесь над видимою общею смертною погибелью, чтоб вас самих та же лютая смерть не постигла. Для Бога отложите ваши распри, чтоб всем вам сообща потрудиться для избавления православной христианской веры, пока к врагам помощь не пришла. Смилуйтесь, сделайте это дело поскорее, ратными людьми и казною помогите, чтобы собранное теперь здесь под Москвою войско от скудости не разошлось».
Со смиренным сердцем, с сокрушенной мольбой каялся народ и был уже готов подняться во всей силе своей, как один человек, как подымается на защиту души своей Русская земля.
Из края в край неслось новое слово; рассказывали о видениях, бывших в разных городах. Приговорили, в знак покаяния, учредить трехдневный всенародный пост, не исключая и грудных младенцев.
Наконец, преподобный Сергий устроил спасение. Он явился благочестивому горожанину нижегородскому Козьме Минину Сухорукому, во время его уединенной молитвы, и повелел собирать казну для военных людей и идти для освобождения Москвы от врагов.
Дважды повторилось видение, оставляя Минина в нерешительности. В третий раз уже грозно вещал преподобный: «Есть изволение праведного суда Божия помиловать православных христиан и привести в тишину. Старейшие в городе не столько войдут в порученное дело, как младшие. Начало приведет к концу».
После этого явления Минин почувствовал ослабление; он счел это наказанием за преслушание. Избранный вскоре в земские старосты, он видел в том подтверждение тому, что время начать дело Сергиево.
Минин с нижегородской площади кликнул клич на всю Русь о спасении отчизны: «Продадим дома наши, заложим жен и детей и выкупим отечество».
Поднялся последним усилием народ и под предводительством князя Пожарского пошел отбивать Москву.
Проходя с князем Пожарским и с воинством к Москве, мимо Сергиевой обители, и совершая в ней молебствие, Минин сам объявил Дионисию о бывших ему явлениях преподобного Сергия.
18 августа 1612 года, архимандрит Дионисий благословил христолюбивое воинство на брань за веру и отечество. К успокоению сомневающихся, ветер, прежде противный, сделался попутным войску. С ополчением пошел и Авраамий Палицын.
Когда в русском лагере возникли несогласия и казаки хотели отделиться, Авраамий предложил им священные монастырские ризы, низанные жемчугом; смущенные казаки отказались от этого дара и обещали остаться.
22 октября русское ополчение повело сильный приступ и вступило в Москву, и князь Пожарский дал обет устроить храм во имя Казанской иконы, которая находилась при рати.
В ночь на 25 октября преподобный Сергий явился архиепископу Арсению, томившемуся в Кремле от голода и болезни, исцелил его и сказал: «Встань и иди во сретение православному воинству: молитвами Пресвятыя Богородицы Господь очистил царствующий град от врагов».
На утро православная рать с крестным ходом торжественно вступила в Кремль, в кремлевские соборы.
Надо было избрать царя.
На царство избрали Михаила Феодоровича Романова, двоюродного внука кроткой царицы Анастасии Романовны.
На юного царя, чистого пред Богом и людьми, возложил народ с молитвою свои надежды и, еще до венчания его на царство, уже доказал безсмертным подвигом Сусанина свою любовь к новому роду государей своих.
Выборные от земли Русской отправились в Костромской Ипатьевский монастырь и, после долгих слез, умолили Михаила на царский престол московский и всея Руси чудотворною Феодоровскою иконою Божией Матери.
С избранием Михаила стала утихать страшная смута. Светлою, радостною зарей взошел над Русью дом Романовых.
На Красной площади в Москве поставлена князем Пожарским церковь во имя Казанской Божией Матери - впоследствии Казанский собор. В нем хранится глубокочтимая в Москве чудотворная икона. В память и в день освобождения Москвы от ляхов 22 октября ежегодно бывает сюда из Кремля крестный ход.
На той же площади, лицом к кремлевской стене, воздвигнут памятник с надписью: «Гражданину Минину и князю Пожарскому - благодарная Россия».
Церковь установила праздновать Феодоровской иконе 14 марта, так как в этот день принял Михаил избрание на царство. Икона находится в костромском Успенском соборе, богато украшенная царскими дарами.
А небесному богатырю, который из тьмы бед вынес на плечах своих истерзанную родину, печальнику, заступнику и воинстину игумену земли русской, преподобному Сергию, составлен акафист: «Возбранный от Царя сил Господа Иисуса данный России воеводо и чудотворче предивный», с припевом: «Радуйся, Cepгиe, скорый помощниче и преславный чудотворче!»
В воспоминание дивной защиты Дома святого Сергия и непрестанных чудес, совершавшихся там силою преподобного, по стенам лавры 12 января, день, в который бежал Сапега, ежегодно бывает крестный ход.
Михаил Феодорович, с помощью отца своего, патриарха Филарета Никитича, умиротворил Русь. При царе Алексее Михайловиче, по челобитью казаков, принята под высокую руку московского царя Малороссия, томившаяся под польским игом. При нем же принесен в Москву список с Иверской иконы Божией Матери, прославившийся чудесами и особочтимый московскими жителями.
Первый русский император, Петр Алексеевич Великий, переселился в новую столицу. Он заложил ее на земле, отвоеванной у шведов, но составлявшей исконный русский удел, край Колыванский, где еще Ярослав Мудрый основал город Юрьев. На берега Невы, славной подвигами благоверного князя Александра Невского, Петр перенес его святые мощи, в основание новой русской Александро-Невской лавры и в утверждение новой столицы. На самой Неве Петр заложил крепость во имя первоверховных апостолов Петра и Павла, а город назвал городом святого Петра. Тогда же начали возникать в городе храмы. Теперь северная русская столица красуется великолепными соборами Исаакиевским и Казанским, названным так по хранящейся в нем чудотворной иконе.
Петр дал Руси доступ къ западному морю своими завоеваниями и укрепил их за Poccией, одолев шведского короля Карла в великой Полтавской битве. Далее, при других императорах в прошлом и нынешнем веке последовательно отошли к России Крым, Белоруссия, Польша, Финляндия, Кавказ и часть Азии.
+
В начале нашего столетия Руси предстала снова великая борьба.
В то время император французов, Наполеон I, по своей воле упразднял царства и был единственным властителем Западной Европы. Неповиновение себе видел он лишь в лице Русского царя Александра I Павловича, прозванного Благословенным. Поэтому Наполеон собрал ополчение из двунадесяти языков и внезапно напал на Русское царство. Царь воззвал к своему народу. Он говорил:
«Я употреблю все врученные мне Провидением способы к отражению силы силою. Провидение благословит праведное наше дело. Не положу я оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моем».
«Наипервые мы обращаемся к древней столице предков наших, Москве. Она всегда была главою прочих городовъ российских. Она всегда изливала из недр своих смертоносную на врагов силу. К ней, на подобие крови к сердцу, текли сыны отечества, для защиты онаго».
«Взываем и ко всем нашим верноподданным. Да встретит врагов в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном - Палицына, в каждом гражданине - Минина. Народ русский, храбрые потомки храбрых славян, ты неоднократно сокрушал зубы устремлявшихся на тебя львов и тигров. Соединитесь все: с крестом в сердце и с оружием в руках никакие силы человеческие вас не одолеют».
Московский митрополит Платон, приславший государю икону преподобного Сергия, писанную на гробовой доске святого, восклицал:
«Каждая крови капля, пролитая врагом, воззовет от земли к небу. Крови брата твоего взыщу от руки твоея. Франция познает в Боге Господа отомщения, а Россия восчувствует, исповедует, воспоет к Нему: Авва, Отче! Царю небесный! Ты изведеши яко свет правду монарха, и судьбу России, яко полудне».
На клич царский поднялась поголовно Россия. Впереди всех Москва принесла большие пожертвования на ведение войны, а дворянство московское выставило от себя большое ополчение. За Москвой последовали другие области.
Началась война Отечественная, в которой все русские сплотились, как один человек, против врага веры и родины своей, - война, в которой великую страду понес народ русский, не гордостью, а смиренною верою в правду Божию поразивший могучего недруга. Русские видели во всяком неприятеле своего личного злодея и мстили крепко за родину. Чтобы врагу не доставалось русское добро, жители, при приближении Наполеона, опустошали свои поля, жгли собранную жатву и уходили в леса или с оружием в руках шли навстречу.
Князь Кутузов, назначенный главнокомандующим, все медленно отступал почти вплоть до Москвы, когда он остановился на полях Бородинских, где 26 августа 1812 года и произошло знаменитое Бородинское сражение.
В Бородине бились две силы. С одной стороны, под рукою Наполеона, собралась почти вся Европа, отдавшая ему свою свободу и раболепно ему служившая. Этою силою, веря только в земное могущество и человеческую власть, завоеватель думал сокрушить последнее препятствие своему всемирному господству.
С другой стороны стояла смиренная Pоссия, хвалившаяся только своею верою, вручившая себя Промыслу Божию. Россия стояла перед древнею столицею своей, всеми ее святыми, с воспоминанием чудес, создавших Русь. Бородино было первым общим столкновением этих сил.
Накануне битвы по войскам понесли чудотворную икону Богоматери Смоленскую, прибывшую из разоренного Смоленска, и служили молебны.
Тихая ночь пала на русский стан, но шумно было у французов.
Перед рассветом русские первые пустили выстрел из тяжелого орудия, и вскоре началась битва народов.
Грозно было под Бородиным. Все громадное пространство дрожало от безпрерывных выстрелов. Раскаленные жерла пушек не выдерживали действия пороха и разрывались. Сквозь гром и рокот пальбы слышались страшные людские голоса. Стоны раненых, предсмертные жалобы, проклятия, крики победителей, команды, произносимые на всех европейских языках, и, вместе с веселыми звуками барабанного боя и музыки, вопли угроз, отчаяния, ожесточения делали Бородино непросветным адом.
По всему полю лилась кровь, гибли тысячами люди. Лошади с мертвыми телами или уже без всадников бегали по полю, разметав гривы, и ржали. Укрепления по нескольку раз переходили из рук в руки, и снова начиналась бешеная борьба.
С утра до позднего вечера текла кровь, и билась Европа с Poccией. Сражение кончилось тем, что французы, имевшие 170.000 против русских 113.000, не выиграли против нас ни одной пяди земли. А русское войско после битвы осталось в полном порядке и на следующий день могло бы сразиться.
Бородино показало, до какого высокого подвига может возвыситься русский солдат, как он скорее падет с оружием в руках, чем уступит.
После Бородина представлялось два исхода: оборонять Москву с возможностью потерять все войско и оставить тем и древнюю столицу и всю Poccию во власть Наполеона или без боя отдать Москву, но зато сохранить целыми все военные силы и упорной борьбой выбросить врага. В деревне Филях произошел военный совет; Кутузов решил: Москву оставить без защиты и армии отступать. (Теперь на том месте, где был совет, стоит возобновленная Кутузовская изба).
Постепенно получая вести о падении Смоленска, об отступлении из-под Бородина, Москва, ставшая во главе народного движения, на призыв царский принесшая громадные жертвы, теперь опустела. Оставалось в ней лишь несколько тысяч простого народа. Все государственные сокровища были увезены.
Пришло 1 сентября, канун пленения Москвы. У Дорогомиловской заставы собирались русские отступавшие войска. Народ не сомневался в близком сражении и спешил в арсенал за оружием, раздававшимся даром.
Во время обедни в Успенском соборе архиерей плакал вместе с народом. Обрекаясь умереть за родину, многие напутствовали себя приобщением святых тайн. Духовенство готовилось с хоругвями и иконами идти на Три Горы, куда стекались, для защиты Москвы, вооруженные, кто чем мог - ружьями, пиками, топорами. В 8 часов вечера от Кутузова пришла весть: «Неприятель и невыгодное здешнее местоположение вынуждают меня с горестью Москву оставить. Apмия идет на рязанскую дорогу».
Всем воинским командам и ведомствам велено было выступать из Москвы. Среди темноты осенней ночи архиерей взял из Успенского собора Владимирскую икону, а из часовни у Воскресенских ворот Иверскую и увез из города. Вокруг столицы пылали села, деревни, биваки. Огромное зарево разливалось во мраке. По Владимирской дороге тянулись обозы и раненые, толпились пешие и конные. Народ роптал: «Когда уж не устояла Москва, где устоять России».
2 сентября, с зари, стали проходить чрез Москву русские войска. Кутузов говорил народу: «Головою ручаюсь, что неприятель погибнет в Москве».
В тот же вечер Наполеон вступил в древнюю русскую столицу. Но когда одноглавый французский орел вознесся над осиротелым Кремлем, Москва походила на безжизненный труп. Лишь драгоценнейшие ее сокровища оставались в ней: храмы Божии, гробы святителей, прах царей.
Не ключами городскими, не поклоном, не мольбою о пощаде встретила Москва врага, а лютым, ревущим пожаром. Не далась Москва во власть пришельцу, и, когда пробил час плена, исчезла она с лица земли, сохранив Божьею силою одни церковные свои сокровища.
Ночью с 3 на 4 число пожар достиг высочайшей степени и нарушил равновесие воздуха, огонь крутился в пространстве. Разсвирепевший вихрь носил во все стороны горящие головни и пламень. С оглушающим треском обрушивались кровли, падали стены, горевшие бревна и доски. Огненная была земля, огненное небо, огненные стены. Буря рвала кресты с храмов Божиих. Растопленные металлы текли по улицам, как лава. На Москве-реке горели мосты и суда. Гибли сокровища наук и запасы торговли и промышленности, горели общественные здания, древние палаты царей, патриархов, святителей, разрушались жилища мирных граждан, пылали храмы Господни. Отцы и матери кидались в пламя спасать детей и сгорали; их вопли заглушались завываниями вихря и обрушившимися домами. Москва представлялась огненным морем, вздымаемым бушующими ветрами.
Посреди пламени совершались врагами разбои, душегубство, поругание церквей.
В храмах Божиих раздавалось ржание коней, крики и проклятия разъяренных грабителей. Благочестивые, сединами украшенные священники, в облачениях, с крестом в руках, чем надеялись удержать извергов, при дверях церквей падали от удара меча. По телам их вбегали неприятели в середину церквей, срывали, разметывали по полу и попирали ногами иконы, украшения престолов. От сотворения миpa ни один еще изверг так не бешенствовал.
Москва гибла за Русь.
Но в это время чудесно охранена была другая русская святыня.
Ничто не могло воспрепятствовать неприятелю овладеть Троицкою лаврою, огражденною только слабыми казачьими заставами. По всему миру славилась Лавра преподобного Сергия неоценимыми сокровищами своими и возбуждала ярое корыстолюбие западных грабителей.
Французы были от Лавры не далее 12 верст, но, под тихим кровом преподобного Сергия, все в ней было покойно. Несмотря на частые упоминания об опасности, митрополит Платон не велел прикасаться к святыне, и только сняли балдахин от престола и от раки. А опасность с каждым днем возрастала. Нельзя было предполагать, чтобы неприятель, стоя 7 дней в самой близости от обители, не подошел к ней. Молитвы в Лавре не умолкали. Наконец, французский отряд был послан к Троице и выступил в поход. В тот самый день, на праздник Покрова Богородицы, вокруг обители обнесли с крестным ходом иконы. Молебствие еще не кончилось, как неприятельский отряд, направленный на лавру, получил приказание возвратиться с дороги.
Невыразимым ужасом, призывным грозным набатом пронеслась в народе весть о пожаре первопрестольной Москвы.
Русская земля застонала и поднялась на молитву.
Старики говорят, что никогда больше так не молились, как в 12-й год.
Только заблаговестят, а церкви уж переполнены. Когда же запоют молебен об одолени над врагами и возгласят молитву, нарочно тогда составленную: «Господи многомилостивый, сокруши врагов наших к подножию ног наших», - как подкошенный упадет народ на колени и громко рыдает.
Дошли до Неба вопли истерзанных сердец, слезы о поруганных святынях и о всех беззакониях безбожных супостатов. С верою в сердце и крестом на груди стоял тогда пред престолом Божиим русский народ и искал правосудия, а за ним лежала святая летопись страдной его жизни, подвигов и молений его правителей, мучеников, преподобных и святителей.
Здесь искала Русь оправдания и спасения, и грянул час суда Божия.
Тщетно просил Наполеон мира. Свято и непоколебимо, как Pоссия, осталось слово русского царя: «Нет мира со врагами!»
Видя, что крепок народ pyccкий, хоть погибла его столица, постоянно получая известия о поражениях своих войск, не умея уже принудить к повиновению своих солдат, в Москве превратившихся в безпорядочных грабителей, Наполеон был вынужден покинуть Москву.
7 октября, отягощенные святотатственно награбленным добром, выходили французы из Москвы, не чуя, какая ждет их гибель.
Народ за поругание веры, за разорение церквей, за пожар Москвы, за гибель городов провожал их страшною карой: ополчились старики, дети; женщины собирались в отряды, душа французскою кровью московский пожар. Засвирепели злые вьюги и жестокая стужа, пришел голод, и враги гибли тысячами. Но больше всего било их русское оружие, так что от грозного воинства Наполеонова лишь белые кости остались на русских полях. Только ничтожный остаток грозной его силы добрел до Франции и поведал там, как встречает русская земля своих недругов.
Отстояв Poccию, Александр пошел спасать Европу, положить конец самоуправству завоевателя, восстановить равновесие держав, самостоятельность государств, святость законных престолов.
В Париже, столице Наполеоновой, торжественным молебном праздновал русский царь избавление от ига Запада, которому наша Отечественная война осветила новый порядок дел, новые начала бытия.
О русскую веру православную разбилась дерзость пришельца, и нашею верою была восстановлена на земле правда.
И с той поры стоим мы в облагодетельствованной нами вселенной одни, несокрушимые, властные своим Богом и своею правдою.
Отечественная война в полном свете выставила исконные русские силы - неразрывную связь престола и народа, крепкое радение русских о своей земле, а больше всего силу Божию, по русской вере и мольбе помогающую Руси в ее бедах.
Во всем ходе войны 1812 года современникам ясно видна была рука Божия. И не себе, а Божьей силе и воины, и народ, и царь воздавали славу. Объявляя об окончании войны, Александр говорил:
«Славный сей год минул, но не пройдут и не умолкнут содеянные в нем громкие дела и подвиги ваши. Россия показала свету, что, где Бог и вера в сердцах народных, там все вражьи силы рассыплются и сокрушатся. Спасение России от врагов есть явно излиянная на нас благодать Божия.
«Содеянное храбрым воинством Нашим есть превыше сил человеческих. Итак, да познаем в великом деле сем Промысл Божий, повергнемся пред святым Его Престолом и видим ясно руку Его!
Ныне в первопрестольном граде Нашем Москве вознамерились Мы создать церковь во имя Христа Спасителя. Да благословит Всевышний начинание Наше! Да совершится оно! Да простоит сей храм многие веки и да курится в нем пред святым Престолом Божиим кадило благодарности до позднейших родов, вместе с любовью и подражанием делам их предков.
Велик Господь наш Бог в милостях и во гневе Своем! Пойдем благостию дел и чистотою чувств и помышлений наших, единственным ведущим к Нему путем, в храм святости Его, да, увенчав Нас славою, продлит милость Свою над нами, прекратит брани и битвы и ниспошлет к Нам победу побед, желанный мир и тишину».
По окончании войны отчеканена медаль с великими словами: «Не нам, не нам, а имени Твоему».
Памятниками 12-го года остались: в Москве - храм Христа Спасителя и сложенные в Кремле отнятые у врагов орудия; на поле Бородинском - Спасо-Бородинский монастырь - общее надгробие сложившим тут головы православным воинам.
В Казанском соборе Невской столицы устроен великолепный иконостас из серебра, отбитого у французов казаками под предводительством атамана Платова и принесенного ими в дар на Божье дело.
Ежегодно, 25 декабря, бывает всероссийское церковное торжество в память изгнания французов и с ними двунадесяти языков.
Разные места земли русской, по молитвам жителей, были, подобно Троицкой Лавре, сохранены от разорения. Так, доселе в установленные дни празднуют свое избавление: Псков - Псково-Печерскою, Калуга - Калужскою, Брянск - Свенскою иконами Богоматери.
Пасынок Наполеона, принц Евгений Богарне, защищая от русских партизанов дороги к Москве, расположился под Звенигородом, в Саввине монастыре, основанном учеником Cepгиевским преподобным Саввою сторожевским. Преподобный Савва явился принцу в видении, убеждая не трогать обитель и обещая тогда благополучное возвращение на родину. Принц узнал святого по иконе его, запечатал собор своею печатью, поставил к нему стражу и выступил из обители. По слову преподобного Саввы, он прожил ясную жизнь, между тем как почти все маршалы Наполеоновы погибли в сражениях или насильственною смертью. На смертном одре принц Евгений заставил сына своего, принца Максимилиана Лейхтенбергского, дать обет, что он отыщет обитель преподобного Саввы и поклонится ему.
Покидая Москву, Наполеон велел изорвать весь Кремль: но всех подкопов зажечь не успели, и подорван был Кремль лишь в пяти местах: губительному действию помешал дождь.
Чудесно было спасение храмов Божиих, вокруг которых сгорело все, даже прикосновенные к ним строения. Огромная пристройка к Ивану Великому, оторванная взрывом, обрушилась и лежала при его подножии, а он стоял, такой же могучий и величественный. Все, посвященное Богу, не истребилось огнем, а осквернилось святотатством рук человеческих.
Чудесным покровом Божиим мощи святых остались невредимы, хотя и были вынуты из рак. В Успенском соборе, ограбленном дотла, уцелела лишь серебряная рака святого митрополита Ионы, и при ней серебряный подсвечник; мощи же святителя лежали нетронутые в раке: при приближении грабителей святитель погрозил рукой и обратил их тем в бегство.
Висевший на Спасских воротах образ в золотой ризе - посреди пламени, отовсюду охватившего Кремль, не только остался неприкосновенным от огня, но даже самый железный навес над иконою, деревянная рама и шнур, державший фонарь перед образом, сохранились в совершенной целости. По вступлении наших в Москву, тотчас затеплили фонарь.
Еще поразительнее уцеление на Никольских воротах образа святителя Николая, висевшей пред ним на тонкой цепочке и даже не угасшей лампады и стекла на киоте, хотя взлетевшим на воздух арсеналом разрушило верх самых ворот, почти вплоть до образа.
В церкви Иоанна Предтечи, что в Казенной, не сгорели во время пожара две иконы, несмотря на то, что за деревянным киотом найдены головни. Таких чудесных случаев в разных церквах было много.
На третий день по вступлении в Москву наших войск, происходило торжественное ее освящение.
Только в большой церкви Страстного монастыря возможно было совершить литургии, и в нее вместилось все тогдашнее население столицы московских царей. Прежде 9 часов ударили в большой колокол, и вдруг, по всему обгорелому пожарищу Москвы, раздался благовест, которым она искони тешилась и славилась.
Когда, по окончании литургии, начался молебен и клир возгласил: «Царю небесный, Утешителю, Душе истинный», - все наполнявшие монастырь начальники, солдаты, народ, pyccкие и иностранцы, православные и разноверцы, даже башкиры и калмыки пали на колени. Хор рыданий смешался со священным пением, пушечною пальбою и всеместным трезвоном колоколов. Сердца всех присутствовавших торжественно возносились к Тому, чьим милосердием к православной России освобожден был из плена первопрестольный город царей, уцелела в пламени святыня и воссияла из пепла русская слава!
+
Среди последних событий, в которых проявилась чудесная Божия помощь правому делу, замечательна защита от осады англичан в 1854 году Соловецкого монастыря.
Это событие очень мало известно потому, что все внимание русского общества было сосредоточено тогда на Севастополе.
При слухах о приближении врага, ободряя братию, настоятель говорил: «Если отразим войсками, то войску и слава, а наша вера где?»
Из Архангельска в обитель прислали восемь шестифунтовых пушек, да старых было две, при них 50 человек инвалидов, без начальника.
Когда стало известно, что неприятель подходит, отправили церковные драгоценности внутрь России, участили молитвы, крыши облили смолою, против действия пальбы приготовили воду и мокрых войлоков. Ядер было не более 500, пороху до 20 пудов. Вынули также старинное заржавленное oружие.
6 июля приплыли английские трехмачтовые пароходы «Бриск» и «Миранда», с 62 орудиями каждый. Пустив до 30 ядер, они отошли.
7-го, рано утром, доставлено было «на имя главного офицера по военной части Соловецкой» предложение о сдаче, иначе угрожали бомбардировкой и совершенным разорением монастыря. Архимандрит послал отказ за подписью «Соловецкий монастырь», так как никакого главного офицера не было.
Командир Омманей в страшной злобе приказал «в течение трех часов сжечь и сравнять с землею всю обитель». Канонада велась с 8 часов утра, более 9 часов, бомбами, гранатами, картечью и 3 пудовыми калеными ядрами.
Иноки прибегли к духовному оружию: было решено идти под пальбою в полном составе крестным ходом по стенам, кругом всего монастыря.
Двинулись, воспевая молитвы Богородице. В самом опасном месте, как раз противъ пароходов, архимандрит, стоя на помосте, осенял народ крестом и чудотворною Сосновскою иконою Божией Матери.
Везде ядра, прежде ударявшиеся в крышу по стене, теперь пролетали над головами, не причиняя гибели. Едва сошли с помоста, как два двухпудовые ядра сорвали его со страшным треском, не ранив однако никого.
Когда спустились со стены, чтоб возвратиться в собор, увидели, что выложенную камнем дорожку, по которой надо было идти, так обильно осыпает градом ядер и бомб, что они прыгают по настилке. И тут совершилась необыкновенная перемена: когда пошли по этой дорожке, ядра стали перелетать через головы, не задевая никого.
На оконечности мыса горсть инвалидов с двумя пушечками отстреливалась от 120 неприятельских пушек.
Англичане говорили находившимся у них в плену поморянам, что не могут они поверить, будто в Соловках всего 50 инвалидов, что за каждым кустом они видят сотню. Капитан сознавался, что истраченных зарядов было бы довольно для разрушения шести городов; он из себя выходил, что не мог зажечь калеными ядрами деревянных строений, приписывая неудачи русскому Богу и чародейству монашествующих.
Повреждения, нанесенные всеми зарядами, были так незначительны, что их можно было исправить в несколько часов.
В пять часов, когда вечерний звон возвестил, что начинается празднование Казанской иконе Божией Матери, англичане пустили последнее 96-фунтовое ядро, которое оставило навсегда след в обители: оно пролетело насквозь стены, поверх лика Знамения Пресвятыя Богородицы. После раны этой, принятой иконою за обитель, самый лик сделался из темного бледным.
На следующий день все причастились, приготовились к смерти и опять употребили единственное сильное оружие: крестный ход по стенам. В это время неприятель стал разводить пары. Ожидали выстрелов и гибели, но суда снялись с якоря и удалились.
Памятниками осады остались сложенные пред святыми вратами из неприятельских снарядов три пирамиды из нескольких сот гранат, ядер и из разбитых бомб. Тут же две маленькие пушечки, бывшие в деле и выдержавшие сильную пальбу на батарее, где никто не был ранен.
Но главным памятником осталась рана в иконе. В хвалу Богородице, так дивно спасшей обитель, положено постоянно петь молитвы.
Есть глубокая, трогательная красота в описании веры монахов, в разных записанных случаях, в рассказе о безстрашии монастырских чаек: и они чувствовали себя безопасно.
И с той и с другой стороны живы еще участники и могут передать подробности.
+
Одно из светлейших знамений, явленных земле русской, совершилось в наши дни над Царем нашим православным.
17 октября 1888 года Царь Александр Александрович возвращался из далекого объезда Своей великой державы - с полудня царства в Свою столицу.
Разразилось ужасное крушение. Поезд представлял картину ада. Вагоны со страшною силою лезли один на другой, летели с высокой насыпи вниз, а тот вагон, где Царская Семья мирно сидела за столом, приподняло кверху, сплющило, тяжелая крыша навалилась... все казалось конченным.
Но Господь, пред очами всего народа поставивший царя русского на край гибели, Своею десницею дивно исхитил Его от смерти. Грозным знамением Своимъ Он начертал пред Русью Свое ветхое слово: «Не прикасайтеся Помазанному Ему» - и свидетельствовал, что в Его власти цари и царства. Из леденящих ужасов смерти, тесно сдавленных железных громад, которые могли погребсти все надежды России, Господь невредимо вывел Избранника Своего и Семью Его.
В вагоне, где находилась Царская Семья, был снимок с чудотворного лика Спаса Нерукотворенного.
Всю Русь облетела величавая весть, и с нею повсюду гремело царское слово: «Бог один спас Нас и проявил над Нами чудо».
При этом знамении всколыхнулись во всей своей стихийной силе могучие чувства, что из рода в род святят русский мир; настал час исторический: осветился весь пройденный путь, предстали во всем величии начала русского государственного бытия, будущее озарилось.
Крестным знамением провожал русский народ тот поезд, который от места гибели и спасения нес к новым подвигам Царя, осененного славою Божьего чуда, и пред ним ликовала волна всенародного восторга, неудержимо бушевавшего там, где лежал возвратный путь - в Харькове и на высоте кремлевских святынь и у Невы.
После радостных встреч народа и сохраненного для Руси Царя последовал Высочайший манифест, с такими словами: «В трепетном благоговении пред дивным Промыслом Всевышняго, Мы веруем, что явленная Нам и народу Нашему милость Божия ответствует горячим молитвам, которые ежедневно возносят о Нас тысячи тысяч верных сынов Poссии всюду, где стоит святая Церковь и славится имя Христово».
Много благодеяний совершено в память светлого чуда, возникли храмы и сооружены иконы, а на месте, где Божья десница спасла Русского Царя, воздвигнут скит Спасов.
Всякий раз, как приходит годовщина 17 октября, по всему необъятному простору земли своей, в безчисленных храмах хвалит Господа своего русская земля за дарованное ей знамение милости Божьей.
БОГУ НАШЕМУ СЛАВА.
+
Ищите прежде царствия Божия и правды Его,
и сия вся приложатся вам.
По великой своей вере стала Россия из данницы татарской сильною державой. Pyccкий народ не должен забывать, что вся его сила - в страхе Божием.
Прошли трудные годы строения - теперь время внутренней работы. Пусть же Русь помнит, что жить и действовать должна она не по своей прихоти, а во славу Божию.
Только ради веры своей и правды избрана была Россия пред другими народами и сохранится, только соблюдая эту веру.
Служа Богу, оставаясь «Святою Русью», народ русский процветет и будет жить до тех пор, когда уже не станет ни стран, ни народов.
Тогда кончится земное существование и откроется безконечное царство любви и правды, которое куплено роду человеческому безценною кровию Спасителя миpa, Господа нашего Иисуса Христа.
+ + +
В заключение хочу обратить внимание боголюбивого читателя на еще одну примечательную деталь, связанную с данной брошюрой. На ее обложке указано: «На пользу юного поколения родного края». Таким образом, безымянный автор и издатели книги рассматривали ее в качестве небольшого, массового, дешевого пособия по истории России, адресованного в первую очередь молодому поколению русских людей. Можно было бы пойти проторенным путем и показать рост территории государства, населения, благосостояния, промышленной и военной мощи... Но это - дело профессиональных историков, а «бытоулучшительных» книг и политических партий тогда было предостаточно. Возникло даже соревнование - кто лучше «обустроит Россию» для светлого комфортного будущего. Как бы нам не наступить сегодня на те же грабли. Автор и издатели книги поступили иначе: показали, что предназначение России и русской монархии - хранить горячую, сердечную веру православную до скончания века. Без правой веры во Христа Россия не нужна ни граду, ни миру, а «монарх-арбитр» - и подавно.
...4 ноября 2013 года, в День народного единства, в Александровском саду у стен Московского Кремля Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл принял участие в церемонии открытия отреставрированного и повторно смонтированного обелиска, который впервые был воздвигнут сто лет назад в честь 300-летия царствования Династии Романовых.
Выступая на церемонии Предстоятель, заговорил о том, каким должен быть будущий учебник истории для молодого поколения: «У нас должна быть общая концепция нашего исторического развития, которая в первую очередь воздавала бы дань всем тем, кто жизнь свою положил за Родину, кто прославил нашу страну, будь то цари, политики, ученые, военачальники, священнослужители, представители интеллигенции. Мы должны собрать воедино этот сонм тех, кто потрудился ради России, и через их подвиг смотреть на нашу историю. Тогда у нас не будет иванов не помнящих родства, у нас не будет людей, пренебрежительно относящихся к нашей стране и к нашему народу. Мы будем чтить прошлое и созидать будущее».
Именно через подвиг святых, через подвиг преподобного Сергия Радонежского смотрит на нашу историю безымянный автор этой небольшой книги. Размер ее невелик, но значение - огромно. На таких брошюрах воспитывалось то поколение, которое сохранит православные святыни в десятилетия государственного террора, кровью мучеников омоет алтари и троны и восстановит после погрома любимое детище преподобного Сергия - его Свято-Троицкую Лавру, которая станет центром грядущих торжеств в честь 700-летия великого Угодника Божия Сергия.
Чем дальше уносит нас река времени от Сергиевской эпохи, тем ближе православному сердцу его светлый образ. На Преподобного надеемся и ему молимся. Россия опять на переломе судьбы, «и бездны мрачной на краю», как сказал наш Первый поэт. Святитель Московский Филарет (Дроздов), великий сергиелюбец, посвятивший Преподобному слова и проповеди, в стихотворном письме к Пушкину указывает, что путь спасения человека в Боге: «И созиждется Тобою //Сердце чисто, светел ум!». Сохраним в чистоте народное сердце, просветим светом Православия умы людей, тогда и спасены будем. Неразрывна цепь евангельской истории человечества и России: от Голгофского Креста - орудия нашей победы, через первый и второй Рим к Риму Третьему, возникшему и сохраненному по молитвам Игумена русской победы святого Сергия, через митрополита Филарета, Пушкина, Новомучеников и Исповедников Земли Русской ХХ века к боголюбивым нашим читателям - искренним любителям и почитателям святого Сергия. Зажженная им в Доме Святой Троицы лампада не должна погаснуть. Будет жить в наших сердцах преподобный Сергий - будет жива и Россия!
Андрей Хвалин